Кровь звёзд. Мутанты - Страница 39

Свободной рукой он оторвал то, что еще считал шлемом своего скафандра и жадно глотнул воздух Анти-Земли. Его голову с белокурыми волосами окутало пурпурное сияние. Оттакар опять пошел в атаку. Спустя мгновение славный тюрингийский рыцарь зашатался и рухнул на землю. Оруженосцы хотели было поднять его — он был мертв.

Ужасное зрелище: под его нагретыми добела доспехами находилось обугленное, разложившееся тело.

— Это похуже, — сказал старый воин, — того, что остается от тех, кого поражает молния в горах…

Бой вдруг прекратился. Сторонники Оттакара отступили; все приходили в себя, как после минутной вспышки гнева. Некоторые бросали на залитое кровью ристалище взгляды, полные страха: они ничего не понимали!

Поддерживаемый двумя оруженосцами короля, Конрад Монферрат быстро поднялся по ступенькам к трону, где восседала святая эльмов — Эсклармонда. Он преклонил колени, и люди вокруг него вдруг исчезли. Саламандра приняла из рук Меркуриуса золотой лавровый венок и возложила его на локоны, липкие от крови.

Конрада шатало. Она нагнулась и прикоснулась к его открытому челу своими губами, которые сжигали миры.

Вызов

Первый день схватки на ристалище завершился грандиозным пиром: на берегу Кедрона были поставлены палатки, и весь Город во главе с королем отправился туда. Великолепие и варварство были за каждым столом — кедровых досках, размещенных прямо на камнях для более чем ста гостей. Чернь расположилась вдоль реки.

На огромных кострах жарились целые туши быков. Из-за присутствия на празднике монахов и писцов к военным песням примешивалось церковное пение. Рыцари, некоторые из которых еще не сняли свои доспехи, пили много хмельного и терпкого карменского вина и ликера из фиников, который, словно огонь, обжигал горло.

На берегу слуги короля вышибали дно у бочек с мальвазией, а ручные волки, гиены и леопарды ложились у ног гостей, выклянчивая кости.

Под небесно-голубым балдахином, украшенным Тау из жемчуга, сидел за высоким столом Ги де Лузиньян, справа от него — сионский патриарх, а слева — Жильбер де Триполи. Дам на пиру не было; с общего и молчаливого согласия решили, что не будут вспоминать события прошедшего дня: незачем было продолжать скандалы на глазах у неверных.

— Завтра, — сказал король Гуго Монферратскому, — завтра мы поищем объяснение случившемуся, и вы будете действовать…

Напротив короля Ги восседал Великий Магистр, справа от Гуго сидел Конрад; оба Монферрата, один — блондин, другой — шатен, возвышались над всеми присутствующими. Снявший свои доспехи, стройный и могучий, превосходная военная машина, недавно прибывший Монферрат гладил гриву ручного льва. В свете факелов его плащ искрился, как золотой песок. На мгновение его глаза цвета морской волны остановились на Десте, который побледнел и тут же отвернулся.

Менестрели запели о дамах, которых не было за столом. Аккомпанируя себе на трехструнной скрипке и цитре, они восхваляли подвиги рыцарей и очарование их избранниц; они сравнивали королеву Сибиллу с чистым драгоценным камнем Сиона, с лилией равнины, с таинственным фонтаном. Затем, чтобы доставить удовольствие гостям — приверженцам Терваганта, они стали расхваливать фаворитку Магомета Айшу и Зубейду из Баодада — самую мудрую принцессу.

Настал черед гинекеи короля: она представляла собой только жемчужины и бриллианты, розы, которые раскрывают свои бутоны на рассвете, и источники с прозрачной водой. Чтобы служить таким прекрасным дамам, рыцари проявляли необыкновенное мужество; тамплиеры, те почитали Деву небесную.

Король слушал разговоры, наблюдая в блаженстве, как дрожит большая позолоченная арфа: его ладонь лежала на обнаженном плечике двенадцатилетней девочки-арабки, которую ему подарил Абд-эль-Малек; наклонившись над ребенком, он утешал его и наливал мальвазии.

Подали первое блюдо: осетров, фаршированных крутыми яйцами с мятой, свежие и нежные беританские устрицы и угрей из Эмеза с простоквашей. Все это дополнялось осьминогами, раками-моллюсками, медвежатиной и молоками, маринованными баклажанами, соленым миндалем и соусами из смородины и лимонов. Эта закуска лишь прибавляла аппетит, и гости стали много пить.

Из-за столов слышались крики.

— Именем залитого кровью Тау! Он спит в своей дамасской кольчуге. Однако это дьявол с самыми большими рогами во всем королевстве!

— А граф Д’Алфагес уехал и увез с собой рыцаря Д’Эстандера к великому несчастью для графини Изолины. Они уехали в пустыню пять лет назад, а из этого следует, что они, возможно, погибли.

— Отдал за двенадцать… лошадей, три мешка цехинов и свою жену. Она была прекрасна с доходящими до колен волосами. С тех пор никто не оспаривает его титул.

— Отведайте этого шодума: даже в раю Святой Петр не пирует так!

На второе подали более серьезные вещи на огромных серебряных блюдах. Здесь были шесть паштетов из оленины, приправленных индийскими пряностями, жаренные в перьях павлины, фазаны с апельсиновой цедрой, опаленные на огне куропатки, посыпанные тмином бекасы и лесные жаворонки с кровью, нанизанные на веревочку жареные дрозды. Сарацины восхищались неизвестными им дарами моря; огромная, как ягненок, лангуста была подана на блюде с раскрывшимися морскими звездами розового цвета, ее поддерживали на своих панцирях омары. Живая голубка несла на шейке веточку оливкового дерева, и Абд-эль-Малек мрачно улыбнулся при этом намеке на мир.

Легкие рейнские вина уступили место сохранившему вкус винограда густому аликантскому вину, которое очаровало гостей.